Неточные совпадения
— И на кой черт я не пошел прямо на стрельцов! — с горечью восклицал Бородавкин, глядя
из окна на увеличивавшиеся с минуты на минуту
лужи, — в полчаса
был бы уж там!
Только одна половина его
была озарена светом, исходившим
из окон; видна
была еще
лужа перед домом, на которую прямо ударял тот же свет.
Самгин вынул
из кармана брюк часы, они показывали тридцать две минуты двенадцатого. Приятно
было ощущать на ладони вескую теплоту часов. И вообще все
было как-то необыкновенно, приятно-тревожно. В небе тает мохнатенькое солнце медового цвета. На улицу вышел фельдшер Винокуров с железным измятым ведром, со скребком, посыпал
лужу крови золою, соскреб ее снова в ведро. Сделал он это так же быстро и просто, как просто и быстро разыгралось все необыкновенное и страшное на этом куске улицы.
Не пожелав остаться на прения по докладу, Самгин пошел домой. На улице
было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали
лужи, с темной зелени деревьев падали голубые капли воды; в домах открывались окна. По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один
из них говорил...
И сам домик обветшал немного, глядел небрежно, нечисто, как небритый и немытый человек. Краска слезла, дождевые трубы местами изломались: оттого на дворе стояли
лужи грязи, через которые, как прежде, брошена
была узенькая доска. Когда кто войдет в калитку, старая арапка не скачет бодро на цепи, а хрипло и лениво лает, не вылезая
из конуры.
Всюду по низинам стояла вода, и если бы не деревья, торчащие
из луж, их можно
было бы принять за озера.
В одну
из ночей, в самый пароксизм запоя, страшный, удручающий гвалт, наполнявший дом, вдруг сменился гробовою тишиной. Внезапно наступившее молчание пробудило дремавшую около ее постели прислугу; но
было уже поздно: «веселая барышня» в
луже крови лежала с перерезанным горлом.
На другой день, придя в «Развлечение» просить аванс по случаю ограбления, рассказывал финал своего путешествия: огромный будочник, босой и в одном белье, которому он назвался дворянином, выскочил
из будки, повернул его к себе спиной и гаркнул: «Всякая сволочь по ночам
будет беспокоить!» — и так наподдал ногой — спасибо, что еще босой
был, — что Епифанов отлетел далеко в
лужу…
Конечно, от этого страдал больше всего небогатый люд, а надуть покупателя благодаря «зазывалам»
было легко. На последние деньги купит он сапоги, наденет, пройдет две-три улицы по
лужам в дождливую погоду — глядь, подошва отстала и вместо кожи бумага
из сапога торчит. Он обратно в лавку… «Зазывалы» уж узнали зачем и на его жалобы закидают словами и его же выставят мошенником: пришел, мол, халтуру сорвать, купил на базаре сапоги, а лезешь к нам…
В одной избе, состоящей чаще всего
из одной комнаты, вы застаете семью каторжного, с нею солдатскую семью, двух-трех каторжных жильцов или гостей, тут же подростки, две-три колыбели по углам, тут же куры, собака, а на улице около избы отбросы,
лужи от помоев, заняться нечем,
есть нечего, говорить и браниться надоело, на улицу выходить скучно — как всё однообразно уныло, грязно, какая тоска!
Чирки с весны парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только
есть вода, в продолжение всего лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и
лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить
из одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Я пробовал легко пораненных в крылышко держать живых в большой клетке, дно которой состояло
из грязи и небольшой водяной
лужи; я изобильно бросал туда разных семян и насекомых, но успеха не
было: кулички скоро умирали.
В каждой комнате, чуть ли не в каждом окне,
были у меня замечены особенные предметы или места, по которым я производил мои наблюдения:
из новой горницы, то
есть из нашей спальни, с одной стороны виднелась Челяевская гора, оголявшая постепенно свой крутой и круглый взлобок, с другой — часть реки давно растаявшего Бугуруслана с противоположным берегом;
из гостиной чернелись проталины на Кудринской горе, особенно около круглого родникового озера, в котором мочили конопли;
из залы стекленелась
лужа воды, подтоплявшая грачовую рощу;
из бабушкиной и тетушкиной горницы видно
было гумно на высокой горе и множество сурчин по ней, которые с каждым днем освобождались от снега.
Только нам троим, отцу, мне и Евсеичу,
было не грустно и не скучно смотреть на почерневшие крыши и стены строений и голые сучья дерев, на мокреть и слякоть, на грязные сугробы снега, на
лужи мутной воды, на серое небо, на туман сырого воздуха, на снег и дождь, то вместе, то попеременно падавшие
из потемневших низких облаков.
Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как
из ведра; с фризовой спины Василья текли потоки в
лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. Сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колеса, толчки стали меньше, и по глинистым колеям потекли мутные ручьи. Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже
были не так поразительны за равномерным шумом дождя.
Все небо
было покрыто сплошными темными облаками,
из которых сыпалась весенняя изморозь — не то дождь, не то снег; на почерневшей дороге поселка виднелись
лужи, предвещавшие зажоры в поле; сильный ветер дул с юга, обещая гнилую оттепель; деревья обнажились от снега и беспорядочно покачивали
из стороны в сторону своими намокшими голыми вершинами; господские службы почернели и словно ослизли.
Кабак находился, как уже известно, у околицы. Гришке пришлось, следовательно, повторить свое путешествие по Комареву. Конец
был порядочный, и прогулка сама по себе не представляла большого удовольствия, особенно в ночное время. Грязь и
лужи покрывали улицы. Хворост, брошенный так только, для проформы, в глубокие ямы, наполненные грязной жижей, обманывал ногу. Нужно
было иметь кошачьи глаза и кошачью легкость, чтобы выйти невредимым
из этой топи.
Он также приплясывал в
лужах, но это приплясыванье выражало скорее явную досаду, нежели радость: каждый раз, как лаптишки старика уходили в воду (а это случалось беспрерывно),
из груди его вырывались жалобные сетования, относившиеся, впрочем, более к мальчику, баловливость которого
была единственной причиной, заставлявшей старика ускорять шаг и часто не смотреть под ноги.
Наплакавшись, Егорушка вышел
из хлева и, обходя
лужу, поплелся на улицу. Как раз перед воротами на дороге стояли возы. Мокрые подводчики с грязными ногами, вялые и сонные, как осенние мухи, бродили возле или сидели на оглоблях. Егорушка поглядел на них и подумал: «Как скучно и неудобно
быть мужиком!» Он подошел к Пантелею и сел с ним рядом на оглоблю.
Уж ночь
была, светила луна, мороз покрыл
лужи пленками серебра. Фома шел по тротуару и разбивал тростью эти пленки, а они грустно хрустели. Тени от домов лежали на дороге черными квадратами, а от деревьев — причудливыми узорами. И некоторые
из них
были похожи на тонкие руки, беспомощно хватавшиеся за землю…
Старайтесь найпаче
На господа бога во всем потрафлять
У нас
был Вавило, жил всех побогаче,
Дa вздумал однажды на Бога роптать, —
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие
было,
Что волосы
из носу шибко росли…»
Рабочий расставит, разложит снаряды —
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как
пилишь, как
лудишь — им все покажи.
Ручьи текли везде по дорогам, все листья, вся трава
были полны водой,
из желобов текли не умолкая ручьи в пузырящиеся
лужи.
Павел, кажется, совсем растерялся; как бы не понимая ничего, он переходил беспрестанно
из комнаты матери в свой кабинет, глядел с четверть часа в окошко на улицу, где, впрочем, ничего не
было замечательного, кроме какого-то маленького мальчишки, ходившего босыми ногами по
луже.
Павел выпустил его
из рук и несколько минут глядел на него, как бы размышляя, убить ли его или оставит!? живым; потом, решившись на что-то, повернулся и быстрыми шагами пошел домой. Дорогой он прямиком прорезывал огромные
лужи, наткнулся на лоток с калачами и свернул его, сшиб с ног какую-то нищую старуху и когда вошел к себе в дом, то у него уж не
было и шляпы. Кучер остался тоже в беспокойном раздумье…
Погода эти дни
была дурная, и большую часть времени мы проводили в комнатах. Самые лучшие задушевные беседы происходили в углу между фортепьяно и окошком. На черном окне близко отражался огонь свеч, по глянцевитому стеклу изредка ударяли и текли капли. По крыше стучало, в
луже шлепала вода под желобом,
из окна тянуло сыростью. И как-то еще светлее, теплее и радостнее казалось в нашем углу.
Бог знает, что нам довелось бы испытать в нашем беспомощном сиротстве, которое
было тем опаснее, что мы одни дороги домой найти не могли и наша обувь, состоявшая
из мягких козловых башмачков на тонкой ранговой подшивке, не представляла удобства для перехода в четыре версты по сырым тропинкам, на которых еще во многих местах стояли холодные
лужи.
Случай
был неожиданный и печальный. В самую весеннюю ростепель, когда, по народному выражению, «
лужа быка топит»,
из далекого тетушкина имения прискакал верховой с роковым известием об опасной болезни дедушки.
В половодье этот дом
из года в год подмывала вода, но он, весь от крыши до основания покрытый зеленой коркой плесени, несокрушимо стоял, огражденный
лужами от частых визитов полиции, — стоял и, хотя у него не
было крыши, давал кров разным темным и бесприютным людям.
— Под телегой
была лужа крови — жирная такая
лужа — и в неё падали тяжёлые капельки
из него…
Только
из палисадников, обнесенных железными решетками, да со дворов выбегали тоненькие струйки воды и расплывались
лужей по ровному асфальту; и от каждой такой
лужи в обе стороны тянулись следы мокрых ног, вначале темные и частые, но дальше редкие и мало заметные, — как будто проходившая здесь толпа разом
была подхвачена на воздух и опущена только у следующей
лужи.
Она до того
была занята своим делом, что на повороте улицы не заметила двух пьяных мужиков, лежавших в
луже поперек дороги, и чуть не шлепнулась через них со всего размаху; услыша неожиданно голос старосты, она подбежала к одному
из них и, толкая его, принялась
было передавать ему приказание барыни; но тщетны
были ее старания; Демьян ничего и слышать не хотел.
Правая сторона его лица
была чем-то заклеена; опухшие веки
были влажны от гноившихся глаз; фрак и все платье
было изорвано, причем вся левая сторона одеяния
была как будто опрыскана чем-то крайне дурным, может
быть, грязью
из какой-нибудь
лужи.
Войдя в реку, мы пристали к правому ее берегу и тотчас принялись устраивать бивак в лесу, состоящем
из ели, пихты, березы и лиственицы. Время года
было позднее. Вода в
лужах покрылась льдом, трава и опавшая с деревьев листва, смоченные дождем, замерзли, и мох хрустел под ногами. Натаскали много дров и развели большой костер.
Обозы переходили реку по льду. Лед
был уже очень плохой, он трещал и гнулся под тяжестью повозок;
из дыр, бурля, выступала вода и растекалась мутными
лужами. Слева от нас тянулась по льду грязная дорога, обрывавшаяся на большой полынье: утром здесь подломился лед под обозами.
Серенькое апрельское утро, только кое-как смягченное весной, поднялось над Петербургом. По одной
из набережных Лиговки, еще полной
луж и осколков слежавшегося грязного снега, тащились погребальные дроги без балдахина. Гроб
был бедный, обмазанный желтой охрой, с наемным плисовым покровом, вытертым и закапанным. Возница, сидя вбок на козлах, выставил из-под черного балахона рыжие голенища. На голове его набекрень торчала высокая побурелая шляпа с чем-то похожим на траур.
Сластолюбие одна
из порочных страстей человека, развитие которой идет всегда быстрыми шагами и, соединяясь с ослаблением воли, является неизлечимым недугом. При нем нет даже пресыщения, так как жажда не утоляется, а только надоедает питье, требуя разнообразия. Сластолюбец бросает порой чудный напиток, чистую, как кристалл, ключевую воду, и с наслаждением наклонясь к
луже,
пьет грязную, мутную, жидкость, кажущуюся ему небесной амброзией.
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно
было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно
из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что-то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в
лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.